2008-07-05 – Статьи и комментарии – “Сначала мы тебя изобьём”

Хронология

В некоторых СМИ было опубликовано Открытое письмо трёх депутатов Калининградской областной Думы (С. Гинзбурга, И. Ревина, В. Султанова) с просьбой провести расследование “по фактам противоправных действий сотрудников колонии строгого режима №9 в отношении заключенных”. Письмо депутатов содержало ссылки на заявления жалующихся заключенных. В нем так же были возмущенные комментарии самих депутатов.

Вполне закономерная ситуации – депутаты избраны и они должны защищать права граждан их избравших и даже права тех, которые находятся в заключении. Прокуратура провела проверку. Факты нарушения закона найдены не были… Было бы более правильно в группу проверяющих сотрудников прокуратуры пригласить и депутатов, распространивших свое заявление. Следовало и посетить жалующихся из зоны. Но видимо прокуратуре виднее…

По итогам проверки начальник колонии № 9 обратился в суд по защите репутации учреждения с иском к депутатам. Не следовало бы начальнику колонии судиться с депутатами. Достаточно было принять к сведению результаты проверки прокуратуры. А через несколько дней из информации интернетсайтов и информагентств стало известно, что в этой колонии повесился заключенный возраста немногим более 20 лет, который писал жалобы о противоправных действиях сотрудников. По словам сотрудников “самостоятельно и добровольно”?… От хорошей жизни в петлю не лезут… Депутаты: Гинзбург – либерал-демократ, Ревин – коммунист, Султанов от партии “Патриоты России”. Они разных взглядов, но объединяет их забота о защите прав граждан и в суде разбираться с ними не следовало. Теперь их более принципиальный контроль к УИН обеспечен.

Представляю себе, как могут выглядеть митинги коммунистов у стен УИН в защиту депутата-коммуниста Ревина от судебных преследований… Теперь внимание прессы к этой теме обеспечено. Будут разбираться и по факту повешения и видимо дополнительно по заявлению депутатов. А могли ли депутатов осудить, например, за клевету? Могли. Но сейчас, когда эта тема получила общественный резонанс, осудят конечно вряд ли. Но осужденные депутаты Рудников с Березовским тому характерный пример. При полном отсутствии демократии, свободы слова, при откровенном игнорировании Законов и Конституции, при нынешней хваленой “суверенной, управляемой демократии” осудить могут любого. Депутата, журналиста, предпринимателя и конечно же просто гражданина. Не просто осудить, но и присудить срок по тяжести многократно превышающий содеянное. Как осудили молодых девчонок и парней, о которых написано ниже. Тюрьма не лагерь для школьников и студентов. Редко кто, выйдя из нее, свернул с преступной тропы. Редко кто сумел сохранить человеческий облик.
Обычно выходят озлобленные – с изуродованные душами, не способные на нормальную жизнь. И их с каждым годом не становится меньше. Плохо работает и прокуратура и суд и УИН. Поэтому мы в целях профилактики для молодежи сделали этот материал: “Сначала мы тебя изобьем”. Читайте ниже.

Витаутас Лопата, депутат областной Думы.

Как “мотал срок” на гвардейской “зоне” студент Оснач

Полтора года в СИЗО

Наш сегодняшний собеседник – Денис Оснач, около года проведший в гвардейской колонии-“семёрке”. Он не является непосредственным свидетелем событий, о которых говорится в Открытом письме депутатов, но он испытал на себе, КАК ЭТО ОБЫЧНО бывает.

Денис учился на пятом курсе исторического факультета РГУ им. Канта. Арестован он был, как известно, за то, что 14 декабря 2004 года вместе с товарищами по партии (о которой нынче запрещено даже упоминать) участвовал в Москве в захвате общественной приёмной администрации Президента РФ.

– Когда мы забаррикадировались в приёмной, – вспоминает Денис Оснач, – нам угрожали, что будут травить газом (а среди нас были несовершеннолетние девушки). Потом омоновцы выломали дверь вместе с куском стены, ворвались, нас всех уложили на пол и начали бить руками, ногами, прикладами автоматов… Потом привезли в УВД “Китай-город”, поставили на колени, руки – за голову. Понаехали сотрудники ГУВД Москвы… Тех из нас, кто был известен, сразу распихали по отдельным камерам, начали допрашивать. Потом увезли на Петровку, 38 и там допрашивали два дня. Происходило это так: тебя сажают на стул, руки – в наручниках – сзади, бьют тебя с размаху ногами в грудь, требуя подписать бумагу.

Дескать, захват общественной приёмной был санкционирован Лимоновым и вообще являлся началом захвата власти в стране.

Я этой бумаги подписывать не стал.

Две недели провёл в “Матросской тишине”, потом – полтора года в СИЗО “Красная Пресня” (год до суда, четыре месяца – пока рассматривалась кассационная жалоба, и ещё два месяца в ожидании этапа). А на суде я получил 3,5 года общего режима по статье “участие в массовых беспорядках”.

Смотрящий по камере

– И вот… вернулся я на родину. Первое впечатление от нашего СИЗО по сравнению с московским – ночью абсолютная тишина. У нас ведь в СИЗО ни одно из окон не выходит на улицу, только в тюремный двор…

Поместили в карантинную камеру. Попал к тем, кто был осуждён за наркотики, за убийство… Ну, естественно, первым делом докладываешь: как зовут, откуда родом, какая статья. Моя статья у всех вызывала интерес. Кто-то чего-то слышал, видел, в газетах прочёл… У меня с собой были кое-какие вырезки, фотографии… Все их внимательно рассматривали.

Смотрящим по камере был человек, совершивший изнасилование и убийство.

(Кстати, в Москве я сидел в одной камере с солнцевским бандитом. Он обвинялся в вымогательстве и нанесении тяжких телесных повреждений. Очень был интересный парень: не курил, не пил, занимался спортом, смотрел исторические фильмы.)

Смотрящий может принять любое решение по тому, кто попал в его камеру: скажем, положить человека спать под шконкой. Это клеймо, которое будет на несчастном всю жизнь…

Мне отвели почётную одноярусную шконку… Администрация СИЗО тоже отнеслась с интересом: приходили на меня посмотреть, увлечённо разглядывали фотографии. Отношение ко мне у зэков было двойственное. Когда человек идёт на кражу или грабёж, это им понятно: хочет улучшить материальное положение плюс рассчитывает, что его не поймают. А здесь? Кроме проблем, нас ведь заведомо ничего не ожидало. Поэтому зэки с минимальным уровнем интеллектуального развития смотрели на меня как на полоумного. Ну а те, кто поумнее, воспринимали как политического. С уважением: вот человек, который за идею страдает.

Немецкая тюрьма

– В нашем СИЗО я с издевательствами не сталкивался. Узнал о них уже позже, в “семёрке”.

У “семёрки” вообще интересная история. В бывшем герцогском замке XIV века тюрьма располагалась ещё с середины XIX века. В период Третьего Рейха там содержались активные коммунисты, социал-демократы и прочие политически неблагонадёжные. После 1945 года – нацистские преступники. Сейчас “исторический центр” ремонтируется, зэки живут в бараках, построенных при советской власти, кое-где даже не общим кагалом, а по четыре человека в девятиметровых комнатках.

До 2005 года эта зона считалась “чёрной”. В управлении порядком участвовали смотрящие, существовал общак, организовывались “подгоны еды” с воли. “Чёрный ход” позволял жить, нарушая режим: осуждённые ходили без роб, в спортивных костюмах, с плейерами, игнорировали зарядку, свободно перемещались из барака в барак. Но после нескольких смертей среди осуждённых от передозировки наркотиков (а это “добро” доставлялось на зону практически бесперебойно), тогдашний начальник колонии полковник Чернов съездил в Россию, на “экскурсию” по тамошним зонам, наснимал кучу сюжетов на видео (как зэки маршируют под барабан и распевают гимны)… и зона вскоре из “чёрной” превратилась в “красную”.

…Когда прибыл наш этап, ворота открылись – мы увидели, что нас встречает человек пятнадцать. В чёрных кепках, строгих рубашках, заправленных в брюки, с красными повязками на рукавах. Один из них ритмично бил в барабан. На фоне краснокирпичных немецких стен выглядело это весьма впечатляюще. Оказалось, это – так называемые активисты секции дисциплины и порядка.

– Прибыли, касатики? Сейчас мы вас будем ломать, – сообщили они нам.

В позе “звёздочки”

– Нас тут же переодели в робы и под барабанную дробь строем отвели в карантин.

Карантин – это большое помещение, человек на двадцать, сплошь уставленное шконками.

Здесь нам объявили, какие порядки установлены в колонии. Здесь я получил первую передачу от родителей (общака нет, каждый распоряжается продуктами, как хочет, но по-человечески надо делиться с теми, с кем общаешься). И здесь же я подвергся первой процедуре унижения.

Дело в том, что каждому прибывшему дают ведро, тряпку и предлагают вымыть помещение площадью 20-30 кв. м. На первый взгляд, в этом нет ничего особенного. Но… на зоне есть определённая группа людей, занимающихся уборкой за деньги. Поэтому зэки мыть помещения не обязаны. Это – своеобразный тест. Администрация проверяет, кто из прибывших готов “прогнуться” по первому требованию, а кого придётся “ломать”.

Я отказался брать тряпку. Сказал:

– Я образованный человек, я умею делать много других полезных вещей… в школе, к примеру, преподавать… но мыть полы я не буду.

– Ах, так?! – это говорят сначала зэки-активисты, а потом дежурные. – Хочешь по башке получить? Мы тебя сначала изобьём, а потом поместим в изолятор. Будешь убираться?

– Нет.

…Меня вывели во двор, поставили к стене в позе “звёздочки”, с широко расставленными ногами и разведёнными руками. Стоишь так полчаса. Рядом – сотрудник с дубинкой.

– Передумал?

Если нет – бьют.

Сами себя же, кто бьёт, подогревают. Если вывели угонщика, начинают кричать: “А-а, ты мою машину мог угнать!” Сбивают с ног, лупят.

Шрамы видны до сих пор

– Я был последним по счёту, до меня отмутузили человек пять, так что выдохлись. Но руки мне разбили дубинкой до крови, потом раны загноились, так что шрамы видны до сих пор.

Так, с разбитыми руками, меня отвели в ШИЗО (штрафной изолятор). Помещение три на четыре метра, где шконки прикованы к стене и отмыкаются только на ночь, стоит дольняк (подобие унитаза), есть раковина, лавка, стол… Окно снаружи заварено листом железа. И громко играет музыка.

Я провёл в ШИЗО трое суток.

– Одумался? – спросили на четвертые. И узнав, что “нет”, дали ещё сутки. Но тут в “семёрку” приехал человек из управления исполнения наказаний (УИН), из Калининграда. А я громко кричал о правах человека, о Конституции, о своих связях, начал жаловаться на то, что раны на руках гноятся…

В общем, меня пригласили в кабинет, спросили, как я себя вижу в дальнейшем: как “отрицал” и постоянный житель ШИЗО и ПКТ – или мы всё-таки будем совместно налаживать отношения?

(Начальству в колонии выгодно, когда на зоне много активистов. Поэтому используются все возможности для вовлечения зэков в актив – в первую очередь, физическое воздействие. “Отрицалов” сначала отправляют в ШИЗО, ПКТ – а потом они с отбитыми почками попадают в санчасть… а выписываются оттуда уже активистами.)

Вот мне и предложили вступить в актив, войти в одну из секций (досуга, трудовой адаптации, физкультуры, хозяйственно-бытового обслуживания или контроля за дисциплиной осуждённых). И дали время на размышление.

Получить по башке

– Недели две-три после этого я находился в карантине, меня никто не трогал. От уборки помещений я был освобожден, как и от любой другой физической работы (пока не зажили руки). Вот я и думал.

Да, вступление в актив подразумевает, что человек отказывается жить по воровским законам и признаёт главенство администрации (хотя это довольно условно). Но ведь я и не подписывался жить по понятиям? Актив – это страшно для человека, который собирается оставаться преступником до конца своих дней. Я – не собирался. И с матёрыми уголовниками мне было не по пути. На воле – родные, товарищи, много дел, а вступление в актив даёт право на условно-досрочное освобождение (УДО).

Короче, я согласился. Тем более, мне предложили хорошее место работы – нарядчиком. На неё мало кого берут. Нужно иметь образование, уметь хорошо считать, работать на компьютере…

Другие осуждённые отнеслись к моему решению вполне нормально. Сейчас на зонах нет особого противостояния: активисты и неактивисты живут в одном бараке, могут чай вместе пить… У администрации к активистам более снисходительное отношение – хотя и они могут по башке получить или в ШИЗО загреметь. И так называемые шмоны касаются каждого. Ищут наркотики, мобильники, алкоголь… Всех осуждённых выводят из бараков, туда заходят представители администрации и активисты из СДП (секция дисциплины и порядка), проверяют тумбочки, спальные места, телевизионную комнату, баульную… Иногда во время шмона у людей пропадают вещи: фотографии, книги, спортивные костюмы, кроссовки… Кстати, активисты имеют право носить вольную одежду: строгие брюки, рубашки (т.е. робы недолговечны, две-три стирки – и носить уже невозможно).

Носки в тумбочке

– Когда подошёл срок возможного выхода на УДО, я обратился к администрации. Мне сначала кивали головами: да-да, конечно (я ведь в “семёрке”, кроме работы нарядчиком, был председателем секции досуга, занимался организацией концертов, создал два музыкальных коллектива, рисовал стенгазеты, привёл в порядок библиотеку – каталог составил, книги рассортировал, в общем, вёл себя предельно положительно). А потом мне сообщили, дескать, на УДО не рассчитывай. Условия приличные мы тебе создать можем, а остальное – увы, не от нас зависит, есть негласное распоряжение сверху: Оснача раньше времени не выпускать.

Но я всё-таки начал собирать документы. Тогда мне буквально за неделю влепили три взыскания! Одно – за то, что я якобы не поздоровался с сотрудником администрации, другое – за то, что небрит (хотя я носил бороду, что в колонии не запрещено), третье – за то, что во время обыска у меня в тумбочке нашли носки. А каждое взыскание отдаляет УДО на полгода!

Начальник отряда, который писал на меня рапорта, утверждал, что с его стороны – “ничего личного”, он лишь выполняет распоряжения руководства… В итоге мне было заявлено, что администрация на суде за меня ходатайствовать не будет. Но это по закону не означает, что не будет самого судебного разбирательства.

И вот 23 апреля 2007 года суд Гвардейского района рассмотрел моё дело. Было выездное заседание – прямо в “семёрке”.

Сотрудники администрации “семёрки” и прокурор, принимавшие участие в заседании, настаивали на правильности взысканий… И были против моего досрочного освобождения. Я, выступая, задавался вопросом: неужели носки в тумбочке перевешивают всё остальное моё, практически безупречное поведение?.. И сидеть мне, видно, придётся до конца – ещё один год и два месяца.

Мне оказал поддержку депутат Калининградской областной Думы Витаутас Лопата, который приехал в колонию на заседание и ходатайствовал за меня. Он оплатил для меня адвоката – и они вдвоём защищали меня на суде. Наверное, потому что я “политический осуждённый”. А Витаутас тоже политик…

Судья, выслушав аргументы сторон, приняла решение о моём условно-досрочном освобождении. Мало кто верил, что это возможно…

Выпустили меня на следующий день, 24 апреля 2007 года.

Заложники

– А вот только 13 июня 2008 года закончился мой по полной отмерянный срок.

Двое ребят из других городов России – те, кто проходил со мной по одному делу – находились в заключении до сих пор. Один (Сергей Резниченко) – в Барнауле, другая (Марина Курасова) – в Ростовской области 13 июня 2008 года вышла на свободу.

Сейчас я занимаюсь общественной деятельностью. И подписался под обращением заключённых, протестующих против жестокого обращения, потому что знаю: там, на зоне, больше всего страдают те, за кем не стоят родные или адвокаты, кто не имеет юридических знаний, не знает своих прав и чётко прописанных обязанностей… Они-то, простые ребята, и становятся заложниками – и администрации, и “лагерной политики”. И хотя на зоне любой, кого спрашивают, за что он сидит, отвечает: “Ни за что!”… независимые эксперты утверждают, что в 25% случаев это верно. (А часто тяжесть наказания не соответствует небольшой вине.) Но даже если вина есть – человек уже получил за неё наказание в виде лишения свободы. Оскорбления, издевательства и избиения не предусмотрены ни УК, ни УПК. Об этом нужно помнить – если мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО живём в цивилизованном государстве.

Д. Якшина

Перепечатка из газеты “Новые колеса Игоря Рудникова” № 91 29 мая – 4 июня 2008 года с некоторыми сокращениями и изменениями.
“Тридевятый регион” 04.07.08